В летописи его называют «скотием богом». Имя его тоже указывает на это. Одновременно он был покровителем достатка, богатства, которое традиционно связывалось с количеством скота. Как отметил Б.А. Рыбаков, вплоть до Средневековья на Руси слово «скот» означало и домашних животных, и имущество; «скотолюбие было синонимом корыстолюбия, «скотником» называли финансового чиновника, посредника между посадником и старостой, а «скотницей» - казну.

Может показаться странным, что когда киевский князь Владимир пожелал идеологически объединить своих подданных, он приказал водрузить в столице идолы Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Макоши, но по какой-то причине не включил в тот ряд Велеса. Чем можно объяснить такую «забывчивость»? Неужели к этому времени (980 г.) он стал занимать второстепенное место в славянском пантеоне?

В 907 году, по свидетельству летописца, в Византии русские «кляшаси оружьем своим и Перуном богом своим и Волосом скотием богом». То же повторилось в 971 году: «Да имеем клятву от бога, в него же веруем и от Перуна и от Волоса скотия бога». Безусловно, за несколько лет общественное сознание в ту эпоху не могло столь резко измениться, чтобы оказался забытым бог, который до этого стоял рядом с самим Перуном.

Представляется вполне правдоподобным объяснение, предложенное Рыбаковым: «Единственный допустимый вывод о различии между Перуном и Волосом по этим выпискам из договоров с греками тот, что в составе русских посольств 907 и 971 гг. были как дружинники, клявшиеся грозным Перуном, как и купцы, дававшие клятву своему богу богатства Волосу. Ни о каком противопоставлении двух богов нет и речи».

Так-то оно так, но почему-то упомянуты два бога, а не один, тем более что князь Владимир не счел нужным воздать должное Велесу, хотя и выделил менее значимых божеств. По-видимому, в те времена уже обозначился существенный отрыв княжеского двора, дружинников (среди которых было много наемников-варягов, чьи покровители и оказались, пожалуй, среди идолов, установленных на вершине холма) от прочего люда, включая купцов. В народе почитали главным образом Велеса; его идол стоял в нижней части Киева, и уже этим своим положением в определенной степени противопоставлялся воинственному Перуну и его «дружинным» богам.

Подобное географическое разделение двух богов отражало еще одно их различие: Перун царствовал вверху, в небесах, тогда как Велес оставался божеством сугубо земным и даже отчасти подземным: ведь ему в жертву приносили животных при погребальном обряде. В мифологии балтийских племен Вело превратился в бога царства мертвых.

Литовское божество Велняс тоже может называться «скотием» и даже изображалось с рогами и копытами. Но в отличие от Велеса, Велняс представлен существом вредным, похищающим стада у Перкунаса, который вынужден отбивать их у него. Тут все вроде бы перевернуто, поставлено с ног на голову. Возникает вопрос: откуда могли появиться у воинственного Перкунаса (Перуна) стада? По-видимому, они были захвачены в качестве добычи или присвоены, когда этот бог стал главенствовать как князь. Вот и приходится Велнясу (Велесу) угонять отобранные стада обратно, за что его и наказывает верховный властитель.

Не исключено, что в придании Велесу черт «отрицательного героя», противопоставленного сиятельному небесному Перуну, сыграло свою роль христианство. В Евангелии Христу противостоит Велиар - демон небытия и разрушения (литовцы называли Велняса еще и Велинасом). Однако у восточных славян такое сопоставление не пользовалось популярностью, и Велес оставался в народных верованиях покровителем скота, а значит, символом благополучия, зажиточной жизни, достатка.

Интересна и плодотворна гипотеза, связывающая культ Велеса-Волоса с почитанием лесного мохнатого великана медведя. Будем иметь в виду, что «медведь» - не подлинное имя зверя, а его характеристика как «мёд ведающего»; называли его еще и «хозяином», а также, по-видимому, «волосом» (волохатым, косматым), связывая с его мохнатой шкурой представление о звериной силе и власти над животными.

«Намечается следующая эволюция образа Волоса, - пишет Б.А. Рыбаков, - первоначально, в охотничьем неолитическом обществе (когда культ медведя уже частично оттеснил лосих-рожаниц), Волос мог быть хозяином леса, божеством охотничьей добычи, выступавшим в медвежьем обличье. Возможно, что само имя его было лишь нарицательным иносказанием, вызванным табу на подлинное имя...»

Действительно, обожествленного медведя первобытные охотники не называли по имени, чтобы не потревожить его, а предпочитали намекать на него, а потому Волос вполне для этого подходил (да и Велес намекает на великого бога леса, если только такую догадку можно принимать всерьез).

«Поскольку скотоводство развилось из охоты, из отлова и выращивания дикого молодняка, то при переходе к скотоводству хозяин леса и повелитель лесного зверья мог быть переосмыслен в покровителя домашнего зверья, стал «скотьим богом» в прямом смысле слова», - пишет Рыбаков.

Высказано предположение, что и волхвы, языческие ведуны, и колдуны, тоже изначально воспринимались как «волохатые», волосатые, потому что совершали шаманские ритуалы, надевали медвежью шкуру или маску, как бы оборачиваясь в Волоса. Популярность в народе волхвов могла стать дополнительным стимулом к сохранению культа Волоса-Велеса.

С принятием и распространением христианства созвучие имен языческого бога и святого Власия Севастийского привело к тому, что на местах капищ, где поклонялись Велесу, стали возводиться церкви Св. Власия, которого в соответствии с древней традицией теперь считали покровителем скотоводства.

День этого святого (24 февраля) называли «коровьим» или «воловьим» праздником; скотину поили крещеной водой и кормили хлебом, приговаривая: «Святой Власий, дай счастья на гладких телушек, на толстых бычков».

В «Слове о полку Игореве» сказитель Боян назван внуком Велеса. Возможно, почитался Велес-Волос на Руси как божество, хранящее предания далекой древности, покровитель волхвов и ведунов, обладающих не только знаниями, но и поэтическим даром.