Не знаю, как сейчас, а
когда-то Пушкинский «Медный всадник» был программным произведением школьного
курса. Наверное, многие из нас помнят ещё со времён лучезарной юности:
…Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно.
…Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к
нам…
Помнят и пребывают в полной
уверенности, что уж кто-кто, а они-то точно знают имя и фамилию того самого
плотника, который это «окно» «прорубил». Пётр Алексеич Романов! Тот самый,
которого страна как первого российского императора, Петра I, помнит. А если кто
сомневается, так дату конкретную и место можно назвать, напомнить…
Ну-ну… А если скажу, что не
так всё было... Окно-то совсем не Пётр Алексеич… Иван Васильич, который хоть и
был четвёртым по Ивановскому счёту, но царём всея Руси, как ни крути, – первым.
Вот он – и открыл. В 1553 году всё началось. Когда 24 августа «Эдвард
Бонавентура», один из кораблей, снаряжённых «Компанией
Купцов-Путешественников», а если точно – то «Обществом купцов, искателей
открытия стран, доселе неизвестных», бросил якорь в Двинском устье у
Николо-Корельского монастыря.
Командовавший судном Ричард
Ченслер ещё и понять не успел, а куда это он, собственно, попал… На Китай или
Индию, куда англичане пробирались, вроде не похоже…
В общем, пока англичане оглядывались
и соображали, как Двинская летопись то нам ведает: «…царя и великого князя
прикащики Холмогорские выборные головы Филипп Родионов да Фофан Макаров с
Холмогор послали к царю и великому князю к Москве о приходе от аглицкого короля
Едварта посла Рыцерта и с ним гостей».
Это сейчас мы думаем, что
Иван Грозный так себе царём был. Самодуром и отщепенцем, утопившем в крови
опричины… Только сдаётся мне, не совсем так всё было. Вот в этом конкретном
случае. Не отмахнулся царь Всея от полученного сообщения… Нет, не отмахнулся.
Понял государственным своим умом, что это шанс организовать торговлю с
заграницей через Белое море! Очень даже неплохой шанс для страны, отрезанной
что от Чёрного, что от Балтийского морей и тем самым – от рынков и товаров
европейских. Тех самых товаров, что на Руси тогда не было, и которые она не
производила. А английская промышленность – «Нате, пожалуйста».
И великий князь Московский,
царь Всея Руси Иван IV Васильевич пригласил Ричарда Ченслера в Москву, повелев
сопровождавшим его лицам предоставить англичанину в пути все возможные
удобства. Последнее было отнюдь не лишним. Путь от Колмогор до Москвы через
Устюг и Вологду в то время занимал не менее четырёх месяцев и проходил не по
самой обжитой территории страны.
Но в этой встрече нуждался
не только Иван Грозный. Не менее важной она была и для англичан, бурно
развивающаяся промышленность которых не просила, настоятельно требовала больших
и ёмких рынков сбыта. Вот таких, например, как российский. И Ченслер стойко
перенёс всё тяготы и лишения длинной и тяжёлой дороги, удостоился личной
аудиенции царя, во время которой и передал Ивану IV Васильевичу личное послание
короля Эдуарда VI, подтверждавшее факт того, что податели сего не какие
лондонские гопники и действуют не личной корысти ради, а именно Их Величество
«позволили мужу достойному… и товарищам его, нашим верным слугам, ехать в
страны доныне неизвестные и меняться с ними избытком – брать, чего не имеем, и
давать, чем изобилуем, для обоюдной пользы и дружества».
После всех протокольных
мероприятий – переговоров с боярами, торжественного обеда в Золотой палате – в
феврале 1554 г.
Ченслер отправился в обратный путь. И уезжал он не с пустыми руками. Англичанин
вёз наш ответ Эдуарду. Как о том пишет Двинская летопись: «…государь царь и
великий князь королевского посла – Рыцарта и гостей английской земли пожаловал,
в своё государство российское с торгом, из-за моря на кораблях им велел ходить
безопасно и дворы им покупать и строить невозбранно».
Правда, венценосному адресату
уже не было суждено увидеть письмо Ивана Грозного. Капитан «Эдварда
Бонавентуры» вручил его Марии Тюдор, взошедшей на английский престол после
смерти Эдуарда VI. Привезённые Ричардом Ченслером вести произвели при дворе
настоящий фурор. Да, пусть экспедиция и не нашла искомого Северо-восточного
прохода в Китай и Индию, но Англия получила значительно большее. Рынок.
Российский рынок лежал перед английской промышленностью и ждал её продукции и
товаров.
Железо надо было ковать,
пока оно оставалось горячим. «Общество купцов» незамедлительно
преобразовывается в «Русскую» или «Московскую компанию», которой уже 6 февраля
1555 года выдаётся специальная королевская хартия, устанавливающая её
исключительное право на торговлю с Россией.
Ещё не успели высохнуть чернила
этого важного документа, как Роберт Ченслер снова отплывает в Россию. Уже не
один. С поверенными «Московской компании» Ричардом Греем и Робертом
Киллингвортом. Нужно было договариваться об условиях торговли с русским царём.
В России их ждали. Иоанн
принял и Ченслера, и поверенных, выказывая им почёт, уважение и иные знаки
внимания, неоднократно в ходе переговоров называя королеву Марию «любезнейшей
сестрой». Обсуждение условий первого русско-английского торгового соглашения
велось не только с царём. В первую очередь – с представителями московских
купцов. Выработанные ими и англичанами предложения были обобщены дьяком Иваном
Висковатым и только после этого представлены на утверждение государю, который
издал специальную грамоту.
«Московская компания»
получила право свободно и беспошлинно торговать во всех городах России. Для
рассмотрения текущих вопросов русско-английской торговли был учреждён особый
Совет. Главным торговым местом определены Колмогоры, где разрешалось
производить «мену товаров» осенью и зимой. Русская сторона отказалась от
государственного регулирования цен. Как английские, так и отечественные купцы
вправе были устанавливать их «произвольно». Царская грамота вводила для живущих
в России англичан специальную юрисдикцию, выводя их из-под вполне вероятной
зависимости от местного боярства и земщины, что ещё раз подчёркивало
государственное значение достигнутых и закреплённых бумагой соглашений.
Вот так Иваном Грозным было
положено начало взаимовыгодной торговле между Россией и Англией и прорублено
окно в Европу. Не конкретно на Британские острова, а именно в Европу. Потому
что за английскими судами потянулись в устье Двины и иные «флаги». Первый
голландский корабль, под командованием Джилеса Гофмана, пришёл в Белое море
1577 году. Капитан Жан Соваж привёл первое французское судно к северным берегам
России в 1586-м. И этих «флагов» было немало.
Только в 1715 году,
несмотря на то, что Петром I уже был издан ряд указов, ограничивающих
использование северного торгового пути, в Архангельск пришло 230(!) иностранных
купеческих судов. Да и сам знаменитый город-порт на Белом море. Он ведь основан
в 1584 году. Не будь этого, прорубленного Иваном Грозным северного «окна», то и
Архангельск – зачем?!
А вы говорите: «Пётр,
Пётр»… Не Пётр «прорубил». Он только «открыл» новое, «закрыв» старое, честно
отслужившее своё… Да и «новое» ли? Рубить-то он практически в том самом месте
стал, где проём, опять же, Иван Грозный уже во время Ливонской войны сделал.
Ивангород помним, чьё имя носит? Чуть-чуть первому русскому царю тогда не
хватило… Но про то и рассказ – совсем другой.
