Один из самых ярких архитектурных комплексов в России 1-й половины XIX века составили здания, воздвигнутые на центральных площадях северной столицы: Дворцовой, Адмиралтейской, Сенатской, Исаакиевской. Застройка этих тесно слитых друг с другом площадей образовала неповторимый ансамбль.

Самая замечательная постройка и по своей эстетической завершенности одно из самых выдающихся зданий в современной ему европейской архитектуре - Адмиралтейство (1806-1823) Андреяна Дмитриевича Захарова (1761-1811).

Первоначальной задачей Захарова было обновление фасадов старого, сооруженного еще в начале XVIII века здания, объединявшего мастерские, склады и административные помещения Адмиралтейства – коллегии. Здание представляло собой крепость-форт с земляными валами, бастионами и наружным каналом. Несколько позднее архитектором И. К. Коробовым в центре Адмиралтейства была возведена трехъярусная башня, увенчанная знаменитым дошедшим до наших дней золотым шпилем с корабликом на его острие.

Обновление здания Захаровым превратилось в его кардинальную перестройку. Обветшавшие бастионы и валы были уничтожены, наружный канал засыпан, и здание органично слилось с городом. Оставив в неприкосновенности схему вписанных друг в друга П-образных корпусов, разделенных внутренним каналом (схему, обусловленную тем, что Адмиралтейство сохраняло и в начале XIX века значение верфи), Захаров акцентировал в постройке с более чем 400-метровым фасадом то, что определяло ее главенствующее положение в окружающем районе города. Основой композиции архитектурного замысла Захарова явилась центральная въездная башня. Зодчий придал общей идее Коробова – башне, увенчанной шпилем, – более сильное, мощное звучание, подчеркнув значение здания как центра, от которого расходились основные магистрали Адмиралтейской стороны. Именно по ним - по Гороховой улице, Невскому и Вознесенскому проспектам - в XIX веке пошла интенсивная застройка города.

Адмиралтейская башня издалека открывалась взору со всех трех магистралей. Мощная вертикаль ее золотого шпиля, словно поддержанная вертикалями колонн и статуй, повторялась флагштоками угловых павильонов. Им отвечали мачты судов, стоявших на стапелях, а за рекой – и гигантский сверкающий шпиль собора Петропавловской крепости. В этой игре вертикалей было что-то, еще более связывающее архитектуру города с рекой, с ее жизнью, с ее значением как дороги парусных судов.

В здании Адмиралтейства великолепно выражены типичные черты русской декоративной скульптуры эпохи ампира. Скульптурный декор тщательно - и в общей композиции, и во всех деталях - был разработан самим Захаровым. По богатству форм, по стилистическому единству этот декор не имеет себе равных в современной русской архитектуре.

Адмиралтейство было украшено с необычайной щедростью. Все здесь подчеркивает всеобъемлющее значение для России этого учреждения, сосредоточившего в себе управление водными артериями страны и связывавшего ее с внешним миром. Фриз, помещенный на аттике башни, повествует о восстановлении флота в России, уводя зрителя в предысторию русского мореплавания. Горельефные фигуры крылатых слав торжественно скрещивают победные знамена над входной аркой центральной башни. Статуи Аполлона, Аякса, Пирра и Александра Македонского обращают мысль зрителя к прообразам дерзновенной мощи человека. Времена года, реки России, месяцы, стороны света, символические фигуры Европы, Азии, Африки, Америки – вот пластические образы, чередою проходившие перед изумленным зрителем. Наконец, «Морские нимфы, поддерживающие небесную сферу» у подножия центральной башни, придают всей этой символике, как сказали бы теперь, глобальный характер.

Композиционное решение декора подчинено строгому пластическому и смысловому ритму. Центральная башня и павильоны, выходящие на Неву, ранее открывавшие вход во внутренний канал Адмиралтейства, – важнейшие части здания. Они несут на себе основную массу скульптурных элементов. Сама башня – великолепнейший пример композиционной связи архитектурных форм и скульптурного убранства. Мощь нижнего ризалита башни подчеркивается скульптурными группами морских нимф, несущих тяжелые массивные земные сферы. Они исполнены Ф. Щедриным.

Зримая весомость огромных шаров, упругая сила стройных тел, противостоящая этой тяжести, убедительно воплощают в себе главную тему скульптурного убранства башни – героические усилия, завершающиеся победой. Глубокие, густые тени, лепящие форму в круглой скульптуре, темный проем въездной арки подчеркивают монолитность гладких стен башни, лишенных оконных проемов. Живописные эффекты объемных групп сменяются выше менее резкими объемами в высоком рельефе фигур крылатых слав над аркой. Еще выше мы видим более низкий, врезанный в стену рельеф аттика.

Движение вверх начинается еще в группах кариатид, фланкирующих въездную арку. Стройные, напряженно вытянувшиеся тела юных кариатид отвечают мощной устремленности вверх ионической колоннады, окружающей барабан башни. Фигуры древних героев по бокам аттика, многочисленные статуи, венчающие колоннаду, которая словно прорастает ими вверх, усиливают это движение к небу. Более всего это стремление ввысь выражено в огромном шпиле Адмиралтейства.

Впечатляющий контраст ровной плоскости стены и свободно расположенного на ней лепного рельефа, столь типичный для высокого классицизма, использован Захаровым и в фасадах боковых павильонов Адмиралтейства, обращенных к Неве.

В фигурной лепнине Адмиралтейства, помимо богатой разработки пластической поверхности, большую роль играет сам силуэт рельефов. Красота этого силуэта, разнообразного, но легко читающегося, не нарушающего смыслового значения изображения, есть одно из драгоценных качеств декоративной скульптуры ампира. То наложенные прямо на стену, то слегка заглубленные, эти рельефы подчеркивают плоскость стены, ее несокрушимую массивность.

Фриз на аттике башни исполнен И. Теребеневым, как и фигуры слав, летящих над арочными пролетами. Ему же принадлежат рельефные композиции на фронтонах портиков, членящих фасад здания, и скульптура в его интерьере.

Рельеф «Восстановление флота в России» на аттике главной башни – тематический центр скульптурного убранства Адмиралтейства. Нептун вручает Петру I трезубец как знак морского могущества. Свободная композиция, чуждая помпезной декоративности, уверенная лепка обнаженного человеческого тела, естественность и спокойное достоинство движений действующих лиц – во всем этом видны признаки пластики высокого классицизма. Вместе с чувством стиля скульптору присуща здесь и непосредственность взгляда на натуру.

Характерны для этого времени и поиски национального русского типа, которые отмечаются в образах морских божеств, что хорошо согласуется и с элементами реального петербургского пейзажа, включенного в рельеф.