С тех пор прошло ровно 75 лет. Виновниками трагедии оказались спешка и
политическая шумиха. Тогда единственным средством достижения больших
высот были стратостаты - специальные воздушные шары с герметически
закрытой кабиной, гондолой. Идею такого высотного шара высказывал еще
Д.И. Менделеев, но первый стратостат был создан бельгийским ученым,
физиком 0гюстом Пикаром. В 1932 году на своем стратостате Пикар
поднялся на высоту свыше 16 километров!
Вслед за Пикаром
За сообщениями о полете бельгийского профессора с большим интересом
следил молодой ленинградский инженер Андрей Богданович Васенко. Он
закончил воздухоплавательный факультет Института инженеров путей
сообщения и мечтал сконструировать и построить стратостат. У Васенко
нашлись единомышленники. Среди них самым верным был опытный военный
воздухоплаватель Павел Федорович Федосеенко.
Стратостат должен был иметь оболочку объемом 25 тысяч кубических
метров, то есть на 11 тысяч превышающую объем воздушного шара Огюста
Пикара. Это давало возможность значительно превзойти высотное
достижение бельгийского профессора.
Шарообразная гондола «Осоавиахима» (так назвали стратостат),
изготовленная из тонких листов антимагнитной хромо-никелевой стали,
имела диаметр без малого два с половиной метра. В верхней части ее был
круглый люк, закрывавшийся изнутри крышкой. Крышка плотно прижималась к
кромке люка при помощи двенадцати болтов-барашек. Такая конструкция
люка имела большой недостаток: в случае аварии быстро открыть крышку не
удалось бы. Гондола крепилась к оболочке стратостата на 9 стропах (у
Пикара их было 32). Конструкторы стремились сделать подвеску как можно
легче в ущерб прочности.
Тройка отважных
Исторический старт решили осуществить в Москве, подальше от моря. В
полете стратонавты должны были выполнить ряд научных исследований. На
право войти в состав экипажа претендовали 11 кандидатов. Остались трое:
Павел Федосеенко - пилот. Андрей Васенко - аэролог и Илья Усыскин -
молодой научный сотрудник Физико-технического института. Кандидатуру
Усыскина предложил директор Физтеха, академик Абрам Федорович Иоффе.
В середине сентября 1933 года основные части стратостата - гондола,
оболочка, приборы - были перевезены в Москву. А тем временем, без
особого шума, Управление ВВС построило и подготовило свой стратостат
под названием «СССР-1», такого же объема, как и «Осоавиахим». 30
сентября 1933 года этот стратостат с воздухоплавателями Прокофьевым,
Бирнбаумом и Годуновым поднялся на высоту 19 километров, побив рекорд
Огюста Пикара.
Планировалось, что стратостат с Федосеенко и его экипажем полетит
вторым в ближайшее время. Но неожиданно московское начальство
переменило свое решение и постановило отложить полет до весны
следующего года.
Честолюбивый Федосеенко, не находя места от возмущения, пишет письмо в
Москву, доказывая, что старт «Осоавиахима» откладывать никак нельзя. Он
удержит за нашей страной первенство в стратосферном полете зимой,
"внеся грандиозный вклад в дело строительства социализма".
К радости экипажа «Осоавиахима», постановление о переносе полета было
отменено. Такое решение стало возможным, конечно, не потому, что доводы
Федосеенко показались убедительными. Причина состояла в другом: в
январе 1934 года в Москве проходил XVII съезд партии, и новый рекордный
полет в стратосферу оказался бы весьма кстати.
Даешь рекорд!
Старт «Осоавиахима» состоялся в Кунцеве, под Москвой, 30 января в 9
часов утра. Перед стартом был митинг. Экипажу вручили знамя. Принимая
его, командир стратостата заверил, что они сделают все, чтобы «взять
штурмом высоты, недосягаемые до сих пор». Стратостату дали свободу, и
он бесшумно пошел вверх. Спустя три минуты стратостат скрылся в
облаках.
В 10 часов 14 минут шар был уже на высоте 19 километров, то есть
повторил рекорд стратостата «СССР-1». Отмечая это достижение,
Федосеенко передал по радио: «Привет ЦК ВКП(б) во главе с товарищем
Сталиным! Штурмуем высоту двадцатого километра!».
Спустя полчаса стратостат достиг высоты 20,5 километра и оттуда снова
прозвучал привет «великому трибуну международной революции товарищу
Сталину».
Прошло еще 15 минут полета, время приближалось к 12 часам дня. Был
передан привет из стратосферы Ленинскому комсомолу, «боевому органу
ЦК», газетам «Правда» и «Комсомольская правда», ленинградскому
пролетариату.
И тут на борту стратостата начались неполадки. Радиосвязь то и дело
прерывалась. А главное, согласно сообщениям стратонавтов, стала плохо
работать аппаратура, поглощавшая углекислоту. В гондоле влажность
поднялась до предельного уровня. От сильного нагрева солнцем стратостат
терял газ. Но Федосеенко рвался все выше и выше, сбрасывая ради
достижения рекорда балласт (свинцовую дробь), столь необходимый для
торможения при спуске. Еще бы, он помнил наказ поднять знамя,
полученное перед стартом, как можно выше, до самой предельной высоты.
Нужен был не просто рекорд, а - сверхрекорд, любой ценой!
Загадочная радиограмма
Достигнув высоты 22 километра, стратостат потерял слишком много газа и
остался почти без балласта. После 12 часов дня радиосвязь со
стратонавтами прекратилась. Напрасно радист Центрального аэродрома в
Москве вызывал «Сириуса» (таков был позывной стратостата), никто не
отвечал.
Позже стало известно, что один радиолюбитель в районе Гомеля принял
следующую радиограмму: «Внимание! Говорит стратостат, передатчик
«Сириус»... Сообщите об этом... Стратостат попал в зону осадков,
обледенел. Мы находимся в безвыходном положении, облеплены льдом,
падаем... Ждем удара. Два моих товарища в скверном состоянии... Кончаю,
скоро удар». Радиолюбитель утверждал, что услышал голос «Сириуса» в 12
часов 45 минут.
Поздно ночью наконец пришло известие о том, что полет «Осоавиахима-1»
закончился катастрофой. Комиссия, расследовавшая причин у трагедии,
сделала следующий вывод. Стратостат опускался с большой скоростью. Под
напором воздуха свободно висевшая материя оболочки взметнулась вверх.
От резкого торможения одна стропа оборвалась. Затем лопнули и другие
стропы. Гондола оторвалась и с высоты полутора-двух километров
понеслась к земле...
Что происходило в эти страшные минуты внутри стального шара, осталось
тайной навсегда. Стратонавты не попытались даже открыть крышку люка.
Да, возможно, это и не имело смысла. По тому, как был одет, например,
Илья Усыскин - в демисезонном пальто, можно предположить, что
стратонавты не имели индивидуальных парашютов. Пальто - не та одежда,
чтобы покидать через тесный люк падающую камнем гондолу. Не было у
стратостата и большого парашюта для спасения всей гондолы.
Митинг на Красной площади
Один из жителей мордовской деревни Потиж-Острог, около которой упала
гондола, Петр Васильевич Кулесов вспоминал, что тот день выдался очень
морозным, но безветренным. Темнело. «Вдруг откуда-то сверху, -
рассказывал Петр Васильевич, - стал нарастать гул. С неба со страшным
воем за речку рухнуло что-то черное. В это время я был на колхозной
ферме, на берегу речки. Схватил лыжи и прямиком туда... Примчался,
смотрю - опоздал. Другие опередили меня. Шар глубоко врезался в снег,
кругом валялись оборванные тросы. Я просунул руку через разбитое окно
шара и нащупал чью-то руку. Она была еще теплая».
Приехала на санях комиссия, человек десять. Ходили, измеряли,
записывали, фотографировали. Погибших (один из них был изувечен до
неузнаваемости) и гондолу на санях отвезли на ближайшую станцию
Кадошкино, а оттуда на железнодорожной платформе - в Москву.
Похороны погибших стратонавтов состоялись 2 февраля. На Красной площади
был траурный митинг. На трибуне Мавзолея стояли Сталин и его соратники.
Прах погибших замуровали в Кремлевской стене. Каждый из них посмертно
был награжден орденом Ленина. День, другой спустя газеты уже не писали
об этой трагедии. Ее потеснили другие вести.
Геннадий ЧЕРНЕНКО
-------------------------------------------------------
Источник: Журнал "Тайны ХХ века" № 6 2009 г.
|
