В тридцатые годы XX столетия по всей территории СССР раскинулась огромная империя под названием ГУЛАГ, которая за три десятилетия своего существования искалечила миллионы судеб, унесла в небытие сотни тысяч человеческих жизней.

Зеки-смертники.

Многое из созданного в результате подобных работ позже нашло свое применение в военной технике, медицине, атомной промышленности, связи и электронике, в частности, в 1939 году незадолго до начала «зимней войны» Советского Союза с Финляндией, в ряде сибирских лагерей проводились исследования порога выживаемости человеческого организма в условиях низких температур. Во время кампании по перевооружению Красной Армии в 1939-1941 годах заключенные, приговоренные к высшей мере наказания, использовались в качестве объектов для испытания убойной силы опытных образцов стрелкового оружия. Известно, что толщина новой шинели, введенной в армии в то время, и плотность ее сукна были установлены из расчета максимального понижейия пробивной способности пули. Предлагаемыеобразцы этого вида зимней одежды красноармейцев также проходили апробацию на зеках-смертниках. Эта же категория заключенных в сороковые-пятидесятые годы прошлого века подвергалась воздействию радиоактивного излучения при атомных взрывах. Когда после успешного запуска в октябре 1957 года первого советского искусственного спутника Земли начались работы по подготовке к отправке в космос биологических организмов, даже в научных кругах выдвигались предложения использовать в качестве подопытного материала спецконтингент исправительно-трудовых лагерей, который по возрасту и состоянию здоровья мог перенести полетные перегрузки, к счастью, эта идея не нашла поддержки у партийного руководства страны.

«Вакцина честности».

Непосредственным участником экспериментов, связанных с психикой человека, в течение трех месяцев 1950 года был Егор Кузьмич Летов, отбывавший двадцатилетний срок за антисоветскую деятельность в одном из лагерей печально известного Колымского края. Когда в начале 1950 года заместителем начальника учреждения по политической части был назначен некий майор, по слухам откомандированный из Новосибирска, никто из заключенных не придал этому событию особого значения. Перемены в лагерном руководстве и прежде хотя и редко, но происходили. Сорокалетний замполит, в отличие от своих коллег, был с осужденными обходителен и вежлив, никогда не допускал рукоприкладства и нецензурных выражений, что выгодно отличало его от остальных офицеров учреждения. Майор очень любил беседовать по душам, и потому частенько в его кабинет приводили заключенных, с которыми он вел долгие разговоры. Однако вскоре среди осужденных стали распространяться слухи, что во время этих бесед начинает происходить какая-то чертовщина. Зеки, возвращавшиеся от майора в свой барак, выглядели уставшими, опустошенными, подолгу сидели на нарах, уставясь в одну точку а затем засыпали мертвецким сном. Наутро же они не могли вспомнить ни одной детали долгого разговора с замполитом.

«Я готов убить Сталина».

Подобные встречи Егора Кузьмича с замполитом стали проходить по несколько раз в неделю, и с каждым разом необычное состояние сознания накатывалось на Летова все раньше и раньше. Месяца через два во время очередного сеанса майор вдруг стал спрашивать заключенного о том, смог ли бы он, если поступит приказ, убить соседа по шконке, свою мать, отца, начальника лагеря, товарища Сталина, на что Летов односложно и с полной уверенностью в своей правоте отвечал «да».

Карьера же любителя долгих разговоров «по душам» вскоре закончилась весьма трагически. Один из очередных заключенных, попавших к майору который был наслышан о странном воздействии этих бесед, не дожидаясь, пока ему затуманят сознание, размозжил табуретом замполиту голову. Уже на другой день в лагерь прибыли люди в штатском, вскрыли сейф, находившийся в кабинете убитого замполита, и забрали с собой несколько папок, о существовании которых не знал даже начальник лагеря.