Свыше 200 лет длится
дискуссия о происхождении термина «русь». А.А.Шахматов связывал его с г. Старая
Русса. Именно его название переносилось, по его мнению, на страну и вызывало у
иностранцев представление о том, что она является островом, вмещается на нем. В
связи с этим ученый приводит свидетельство арабского писателя IX в. Ибн-Даста:
«Что касается до Русии, то она находится на острове, окруженном озером. Остров
занимает пространство трех дней пути, покрыт лесами и болотами». В Итиле, как
видно из сообщения другого арабского писателя — Ал-Бекри, продолжал Шахматов,
знали, что «Волга течет в страну хазар из страны русов». И это служит лишним
указанием «на то, где искать древнейшую Русь».
К сожалению, Шахматов
недостаточно убедительно обосновал свои выводы. Не удалось это и другим, в
частности С.Ф.Платонову. И как бы подводя итоги, Б.Д.Греков признал: «Пока нет возможности
точно определить местонахождение «Русии на острове». Может быть, эту загадку
вообще не придется разрешить никогда». Тому, кто занимается уже несколько
десятилетий историей Старой Руссы, неоднократно сталкиваясь с понятиями «русь»
и «остров», трудно согласиться с такими выводами.
Ранее исследователи
пользовались в основном сведениями, почерпнутыми из печатных трудов и скудных
архивных источников. Они не имели подробной карты Приильменья и детального
плана древней Русы, лично ее не исследовали. У них не было данных раскопок,
начатых здесь лишь в 1966 году.
Основание Старой Руссы
теряется в глубине веков. Н.И.Костомаров считал, что известное предание о
Словене и Русе как основателях Новгорода и Старой Руссы «не лишено фактов
народности и исторической действительности». На эту легенду ссылался и
С.Герберштейн, немецкий посол, посетивший Россию в 1517 г.: «О происхождении
названия «Руссия» существуют разные мнения. Одни утверждают, будто она получила
имя некоего Русса (брата или внука Леха, князя польского), который якобы был и
князем руссов; по мнению же других, ее имя происходит от одного очень древнего
города по имени Русс, недалеко от Новгорода Великого».
«В России много больших
городов и по-своему великолепных, — писал немецкий путешественник А.Олеарий в 1634 г., — среди которых
знатнейшие — Москва, Великий Новгород, Псков... Старая Русса (всего названо их
18. — И.В.). От последнего города, как некоторые думают, Россия получила свое
название». Существует мнение, что «в далекие, незапамятные, по-видимому,
долетописные, времена русы проникли в бассейн Ильменя и основали Старую Руссу,
которая в дворянско-буржуазной науке считалась местом образования Руси», а
«центр приильменских славян был первоначально в Руссе, а затем в Новгороде».
Первое упоминание Русы в
Новгородской летописи относится к 1167 году. Однако начатые под руководством
А.Ф.Медведева раскопки установили, что в то время город уже имел мощеные улицы
и добротные деревянные постройки. Старая Русса стала пятым древнерусским
городом, где были найдены берестяные грамоты (сейчас их уже 28). Находки
последующих лет позволили утверждать, что Русса существует не менее 950 лет.
Неожиданное подтверждение этому было найдено при раскопках в Новгороде. В
обнаруженной там берестяной грамоте содержались записи ростовщика начала 70-х
годов XI в.: «У Бояна в Русе гривна, у Житобуда в Русе 13 кун и гривна». В ходе
раскопок в Старой Руссе обнаружены следы X века.
Расположенная в районе
соленого озерка по обоим берегам р.Порусьи, на правой стороне рек Полисти и
Перерытицы, Руса, по-видимому, составилась из нескольких поселений, которые
сначала были самостоятельными, а потом объединились в одну городскую общину,
что сохранилось в позднем разделении ее на концы: Рогов, Середка, Емца
(Емецкий), Коломец (Песий).
Два последних наименования
явно не славяно-русского происхождения. Они достались пришельцам в наследство
от местных аборигенов. «Емь» («Ямь») — прибалтийско-финское племя «Häme», с
середины I тыс. н.э. уже живущее во внутренних районах Финляндии. В Русе еще
долго сохранялись: Емецкое болото, Емецкий конец, Емецкая улица. «Коломец» в
эстонском, финском и древнерусском языках находит единственно возможное
объяснение — «чудское кладбище», подчеркивал А.И.Попов, специалист по
восточноевропейской топонимике.
Правда, в писцовых книгах
этот конец чаще именуется «Песий», от находившихся здесь псарен князей,
приезжавших сюда на охоту. Говоря о приходе в Приильменье славян,
В.О.Ключевский подчеркивал: «Происходило заселение, а не завоевание края, не
порабощение или вытеснение туземцев. Чудь, постепенно русея, всею своею массою
с антропологическими и этнографическими особенностями, языком, обычаями и
верованиями входила в состав русской народности».
Многочисленные солеваренные
печи, установленные на материковой почве, сотни обломков железных емкостей для
выпаривания, огромное количество сидерита (отходы солеварения) слоями до 40 см толщиной, найденные при
раскопках А.Ф.Медведевым, а в последние годы — В.Г.Мироновой, говорят о том,
что солеварение было первопричиной возникновения города и главным занятием его
жителей. О значении соли свидетельствует, в частности, то, что первая дорожная
сеть в Европе сложилась из «соляных трактов», по которым купцы перевозили этот
товар. Одним из «соляных путей» в Приильменье была р.Шелонь («Соленая» — с
древнепсковского). Этот гидроним — веский аргумент в пользу столь же древнего
местного солеварения.
Конечно, и до прихода
славян на берега Порусьи соляными ключами, коих не было за сотни верст окрест,
пользовались аборигены. Очевидно также, что пришельцы со временем взяли в свои
руки солеварение. А поскольку этим могли заниматься только люди, оторванные от
земли и других промыслов, рядом с угро-финской Емцей и Коломцем чуди возникло
поселение славян-солеваров. Место его было ограничено самими источниками, а
также реками Порусьей и Полистью. Его-то и наименовали «Островом».
Отсутствие на обширнейшей
территории добычи соли вызвало острейшую необходимость в, развитии отдаленного
товарообмена. Речными путями он доходил не только до Псковской области по
Шелони; по Западной Двине и Днепру — до Полоцка. Орши, Смоленска; по Волхову —
до Ладоги; по Волге — до Твери, Суздаля, Москвы. Значение последнего пути, судя
по известиям арабских писателей IX в. и другим источникам, особенно усилилось.
Росло в Русе число прасолов
— торговцев солью, чему способствовало весьма удобное географическое положение
поднимающегося города. Здесь, в южном Приильменье, скрещивались важнейшие
водные пути: «из варяг в греки» и «Серегерский», или Волжский. С расширением
внешних сношений (а соль была одним из предметов торговли с Ганзой) по первому
пути передвигались, оседали и ассимилировались с местным населением иноземные —
скандинавские — купцы. Их число среди прасолов было значительным, иначе не
смогло бы сочетание «варяг — прасол» сохраниться до времен составления
Толкового словаря В.И.Даля.
Варягов приглашали как
опытных воинов для защиты рубежей, для охраны соляных источников и транспортов
соли, в том числе и от их же соплеменников, промышляющих разбоем. И все же
число варягов было здесь невелико: название их сохранилось в Приильменьи в
наименовании всего трех населенных пунктов и р.Веряжа. Но они были пионерами
торговли по пути «из варяг в греки». К сожалению, кроме летописного «призвания
варягов», нет об этом никаких более или менее достоверных известий, их
приходится собирать по крупицам, включая и легенды.
Небольшая речушка Утополь и
озерко того же названия в устье Ловати связываются глухим преданием с битвой, в
коей пало много воинов, но еще больше утонуло на месте тобоища. Это могло
произойти в схватке с варягами. Здесь в 1884 г. обнаружены остатки древних земляных
сооружений. Краеведами было тщательно проверено и другое предание о
р.Перерытице в центре Старой Руссы. Исследование ее берегов говорило об их искусственном
происхождении. Легенда же повествует: войска скандинавского короля Премона
длительное время осаждали Русу, неоднократно безуспешно штурмуя ее. Потеряв
немало воинов, Премон приказал отвести от крепости пресную воду Порусьи и лишь
тогда по ее осушенному руслу ворвался в город. Постепенно этот канал размыло, и
он превратился в реку.
Въезжающие в Ловать со
стороны Ильменя видят небольшой островок в форме вытянутого веретена —
«Железные ворота», а они напоминают цепи, коими перегораживали русло реки от
проникновения вражеских судов. Ведь всего несколько верст оставалось до входа в
Полисть, на которой стояла Руса. В среднем течении Ловати, где она наиболее
извилиста и порожиста, шла густая сеть поселений, в том числе хорошо
укрепленных: Городок, Шелгуново, Верясско, Лука, Курско, Жидовичи. Они
контролировали каждый дневной переход варягов на судах, ведомых лоцманами из
Взвада (отсюда и название этого села — возведение судов против течения воды).
Приблизительно в эти
времена в Приильменье появился корень «рус». Местный это термин или нет,
неизвестно. Слово «Руса» было свойственно не только Старой Руссе, но и области,
волости, региону. И лишь к концу XV в. окончательно древнейшее значение
сменилось на: Руса — Старая Русса — город. Однако еще долго здешняя местность
именовалась Околорусьем. В Новгородской летописи под 1444 г. упоминается о
построении каменной церкви «на Кречеве в Русе», то есть на расстоянии
нескольких верст вниз по левому берегу Полисти, застроенному и в черте города
значительно позднее. «Древняя старорусская территория распространялась по обеим
сторонам Ловати,— утверждал А.Н.Насонов. Южнее к востоку от реки лежала
княжеская волость Буйце, расположенная, как видно из Новгородской летописи (1232 г.) на пути из «Руси на
Русу в Новгород».
Схематически этот регион
можно ограничить: с северо-запада Новой Русой на Шелони, с юго-запада
оз.Русским, с юго-востока второй Новой Русой-на Поле и Русой-Марево (близ
волоков к Селигеру и Стержу); с востока вторым оз.Русским (район Валдая); с
севера — д.Руско на р.Русской в устье р. Меты. В центре — г.Руса, д.Русино[во],
ручей Руска (приток р.Тулебли) и р.Порусья, протекающая через всю территорию
региона. Вероятно, несколько позднее появились д.Руса на р.Волхове и д.Русыня
на р.Луга. Как видим, имя «Руса» мелькает на всех важнейших путях от
оз.Ильмень, к тому же пять из них — гидронимы. Небезынтересно и то, что в пяти
упомянутых населенных пунктах варили соль. А с прекращением ее производства
Новая Руса на Шелони стала именовать с.Мшага, д.Русье — Ручьи, от Марево
отбросили приставку Руса.
Здесь, в Приильменье,
немало и чисто бытовых наименований того же корня. В озерно-речном районе:
русло, руслище, русалка, русыня, русленик (квасодел). В рыболовстве одно из
основных его орудий — верши — новгородцы называли «руси». В охоте (той же
княжеской): русак и русачина (его мясо), русачник (охотник), русло меха (чисто
новгородское — волнистая темная хребтина), русоватая куница и т.д. А внешний
вид местных жителей, отмечаемый иностранцами: русые, русоволосые, русобровые,
русокудрые...
Можно ли после этого
игнорировать сообщение Ал-Бекри: «Волга течет в страну хазар из страны русов»?
Уж арабы-то, ведующие обширную торговлю по великой реке, о чем свидетельствуют
письменные источники и находки дирхемов по всему «Серегерскому» пути, знали,
где находится «Русия»! «Русы живут в лесах и болотах к северному океану»,—
утверждал И. Идриси. Эль-Балхи называл несколько племен русов из славян и
расположение их чаще связывал с Волгой, по которой ходили их корабли. «Что же
касается купцов-русов, то они суть племя из славян, — пишет Ибн-Хордадбе. —
Вывозят меха выдры, черных лисиц и мечи из дальних концов Славонии. А если
желают, то ходят на кораблях по реке, проходят по заливу Хазарской столицы (г.
Итиль на Волге.— И.В.)».
Аль-Истахри (середина X в.)
указывает: «Русы состоят из трех племен, из коих одно ближе к Булгару, а царь
его живет в городе, называемом Куяба, другое племя называется Славия, и еще
племя называется Артания, а царь его находится в Арте». У историков нет
разночтений в отношении Куяба — Киев и Славия — Новгородская Русь. Что же
касается Артании, то где только ее не искали, в том числе и в Русе! Ибн-Фадлан
(первая половина X в.) русами называет северные славянские племена и отличает
от них южных — «куябов». Ибн-Хаукал (вторая половина X в.) подчеркивает, что
Куяба — часть Руси.
Очень ценное показание по
этому вопросу есть и в западных источниках. В записях Пруденция, епископа г.
Труа, в Вертинских анналах сообщается, что в 839 г. к императору франков
Людовику Благочестивому явилось посольство византийского императора Феофила с
представителями «народа Рос». Они торжественно были приняты в Ингельгейме 18
мая. Феофил писал, что этих представителей направил к нему их царь Хакан ради
дружбы. Но путь, коим они прибыли, тогда находился в руках варварских, и весьма
жестоких, народов. И просил Людовика помочь им вернуться северной дорогой.
Отсюда следует, что за 23 года до летописного «призвания варягов» уже
существовали две «Руси» - северная и южная. И представители второй желали
вернуться путем «из варяг в греки». А до XI в. он шел не по Волхову — Ловати, а
главным образом по Западной Двине, то есть чуть ли не по границе южного
Приильменья.
Почему же Руса как город в
Новгородской летописи впервые упоминается лишь в 1167 году? Объяснение можно
найти лишь в том, что Руса тогда не входила в состав Новгородской земли, а
подчинялась непосредственно Киеву. Первым и сильнейшим аргументом княжеского
влияния в южном Приильменье является факт раннего распространения здесь
христианства. На северной возвышенности Старорусского уезда погребения типа
сопок (языческие) сразу сменились жальничными без переходных невысоких насыпей.
В других местах Новгородской земли смешанные захоронения бытуют до XII и даже в
XIV веков. Летописи, которые, возможно, велись в Русе, вероятно, погибли в 1194 г., когда она сгорела.
И город был, по-видимому, довольно крупным, если он не только быстро
восстанавливается, но перед угрозой литовских набегов окружает себя
оборонительными сооружениями (ров, вал), строит острог, возводит каменный храм
Спаса Преображения на месте уничтоженного огнем деревянного.
Главную военную силу Русы
составляла «засада», более-менее постоянный отряд, всегда готовый к защите
города, независимо от того, был в нем князь или нет. В этот отряд входили
«огнищане» — княжие люди, жившие в районе Княжьего ручья, и «гриди» —
профессиональные военные из русских воинов и наемных варягов. Поряды с ними
совершал князь не из Новгорода, а из Киева или Суздаля. В случае необходимости
на помощь «засаде» поднималось ополчение. Без крайней нужды солеваров не
отрывали от работы. В 1234 г.
город от литовцев защищали не только рушане, гридьба и огнищане, но купцы и
гости (отсюда можно заключить, что число торговых людей в Русе было
значительным).
О рушанах не упоминает
легенда о «призвании варяжских князей». Русы нет среди приглашенных на вече
пригородов, хотя она находилась значительно ближе к Новгороду, нежели Псков или
Ладога. Рушан не видно при изгнании из Новгорода князей Всеволода Мстиславича в
1132 и 1136 гг. и Ярослава Ярославича в 1270 году. Наоборот, угрожая походом
Новгороду, последний уехал в Русу и пробыл в ней до тех пор, пока митрополит,
избегая кровопролития, не поручился за него.
В Русе не было новгородских
посадников, но в случае нужды они предводительствовали ее жителями. «Выехал
Федор посадник с рушанами и бился с Литвою». Не было здесь и княжеских
наместников, зато немало вотчинных земель вокруг. В 1125 г. сын князя Мстислава
Владимировича Всеволод передал погост Ляховичи «с людьми, лесами, бортями,
ловищами на Ловати» Юрьеву монастырю. Через несколько лет отец повелел отдать
княжеской обители и «село Буйце с данью, вирами и продажами».
Для сбора дани в богатую
Русу князья чаще приезжали сами либо посылали своих доверенных. Здесь были
княжеские соляные варницы, упоминаемые «Русской Правдой». Князья охотились в
окрестностях города, вершили там суд. Когда же на берегах Волхова утвердилась
республика (1136 г.)
и постепенно упало значение Киева, Новгород сам стал приглашать князей и
заключать с ними договор. В первой из дошедшей до нас договорной грамоте 1264 г. при перечислении
княжеских прав говорится: «А на Озвадо ти, княже ездити лете звери гонит. А в
Русу не ехати, ехати ти в Русу на третью зиму».
В 1316 г., как указывает
Новгородская первая летопись, рушане вместе с новгородцами, псковичами,
ладожанами, корелой, ижорой и вожанами выступали против тверского князя
Михаила, который вынужден был остановиться в Устьянах (при впадении Полы в
Ловать), а затем повернуть назад. Под 1442 г. в той же летописи говорится, что бывший
новогородский посадник Иван Васильевич «держал русское посадничество».
Великокняжеские права в
Русе сохранялись и при московских государях. Василий II пожаловал старорусским
рыбакам — тонникам (в подтверждение грамот своих деда и отца) Миките и Есипу с
братьею, Кузьме, Перфирию и Антону с братом свободу от повинностей и поборов в
пользу новгородской и старорусской администрации. Они освобождались от погоста
(основной подати) и других повинностей и налогов, коими облагались рушане. За
ними утверждалась привилегия варить соль и заготовлять дрова. Они получали
право пользоваться пахотными и сенокосными угодьями, принадлежащими великому
князю, по рекам Полисти, Редье и Соминке, по ручьям Войе, Собольему и Комарову.
Судебные дела, их касающиеся, разбирает сам князь или его наместник, двор коего
находится в центре Русы: у «Николы в городу».
Даже сейчас, когда в Старой
Руссе уже нет Емецкого болота, ручьев Холопьего, Глубокого и др., когда доживает
свой век ручей Княжий и древняя Порусья в черте города, когда окончательно
засыпаны старые руслища, сохранился большой остров, омываемый Порусьей,
Полистью и соленым ручьем Войе. На нем — «на острове в Русе», как указано в
Новгородской первой летописи под 1192
г., был построен (возобновлен) храм Спаса Преображения.
Здесь славяне — русы (солевары!) основали поселение «Остров» рядом с
угро-финской «Емца» и чудским «Коломец». С развитием торговли и иных связей с
Волгой это славянское поселение стали называть на волжский манер «Осередок»,
что в конце концов возобладало и отразилось в последующем названии городского
конца Русы — «Середка».
Так и воспринимали этот
город приехавшие по Волге арабские путешественники. Ведь центр его назывался
«Островом» и был таковым в действительности. Да и весь Старорусский край
представлял собой остров. С севера — Ильмень и дельта Ловати, с востока — озера
Стерж, Селигер, Велье, Русское, здесь же сплошная полоса болот, включая
огромное «Невий мох»; на западе — немногим меньше Полистовские и Рдейские
болота; на юго-западе и юге — многочисленные озера, включая Полисто, второе
Русское, Буйце. Краевед В.А.Пылаев подсчитал, что пограничная линия этого
района составила 455
километров. Общее число потоков — рек, ручьев, ручейков
— 1713 плюс 81 озеро (больше половины — в дельте Ловати). На 1 км2 суши
приходилось 0,38 км2 воды.
Не зря же летописец
утверждал: «Земля Новгородская озеры и болота велми наводнена, и того ради в
летняя времена рать конная не бывала на них никогда же». А с Волговерховья лишь
в районе рек Полы и Щеберихи были возможны сравнительно сухие переходы. Вот
почему арабские географы сочли это место «островом».
На территории бывшего
Старорусского уезда носили или носят названия «островов» 16 населенных пунктов,
13 сенокосных угодий, 57 урочищ в местных болотах. И до сих пор не найдено
объяснения записям Новгородской писцовой книги конца XV в., где деревни
Соколово (дважды), Язва (ныне Борисово), Ковякино, Скрылево числятся в
«островах». Почему эта местность между Редьей и Ловатью в десяти верстах к
юго-востоку от Старой Руссы по дороге на Демянск так называлась, остается
загадкой.
Известие о «русах на
острове» напоминает и об «Островном городе» Holmgardr северных рун. Наверное,
Шахматов прав, считая таковым Русу. Предложенная нами этимология названия
«Середка» в центре древней Русы поставит, наконец, точку в затянувшемся споре.
Конечно, это хорошо бы подкрепить данными археологии.
