Нашим современникам трудно,
наверное, представить, что когда-то, в XII веке, вся Москва, ограждённая с
конца XV столетия кирпичной стеной средневековой крепости, умещалась на верхней
террасе Боровицкого холма. Здесь соседствовали дворы князя и ремесленника,
священника и воеводы, богатого боярина и его слуги. Несколько столетий, вплоть
до конца XVIII века, Кремль оставался в каком-то смысле обычным районом города,
хотя и служил резиденцией правящего дома и высшего церковного иерарха.
Множество людей проживало на территории Кремля, участвуя в исторических
событиях русского Средневековья. Некоторые из кремлёвских обитателей оставили о
себе память в названиях, которые и сегодня существуют на карте столицы России.
С именами других связаны исторические памятники, сохранившиеся до наших дней на
московской земле.
Современного москвича
узнаешь в любом городе — он всегда спешит. Что делать, расстояния в Москве так
велики, что на передвижение по городу уходит много времени. Где уж тут
заметить, что мелькает за окном вагона метро, или задуматься, что означают
названия многих его станций — а ведь в них даже неискушённый в истории человек
ощущает веяние старины: Черкизовская, Тушинская, Владыкино, Свиблово… Кто-то,
может быть, даже вспомнит, что в московском Кремле одна из башен раньше
называлась Свибловой. И будет прав.
Действительно, истоки
многих нынешних московских названий нужно искать в далёкой жизни средневековой
крепости, стоящей в центре нашей столицы.
Заглянем в далёкое XIV
столетие, во вторую его половину. Жил тогда в Кремле и служил московским
князьям Фёдор Свибло («швиблой», то есть шепелявый). Среди его предков числится
не только легендарный Ратша, но и вполне конкретные герои Невской битвы 1240
года — Гавриила Олексич и прадед Акинф Великий.
Фёдор Свибло был старшим из
восьми сыновей Андрея Ивановича из рода Ратшичей. В русских летописях (погóдных
сводках событий) имя героя нашего рассказа встречается не так часто. И всё же
проследить его жизненный путь по этим упоминаниям вполне возможно.
Скорее всего, был он не
только сподвижником, но и ровесником московского князя Дмитрия Ивановича
(Донского). И уже первое крупное начинание юного князя Дмитрия не обошлось без
участия Фёдора Свибло. Речь идёт о строительстве первой каменной крепости Москвы
в 1366—1367 годы. Как считают историки, в ней, созданной по решению
шестнадцатилетнего князя Дмитрия Ивановича, стояло тогда девять башен. Из
летописей известно, что за одной из них закрепилось название «Свиблова». С XVII
столетия кирпичная башня, вставшая на место белокаменной, стала называться
Водовзводной. Её и сегодня можно видеть в месте впадения речки Неглинной (ныне
она течёт под землёй в трубе) в Москву-реку.
Многие историки XIX—XX
веков вполне обоснованно считали: своё имя глухая высокая башня белокаменной
крепости получила именно от прозвища Фёдора Андреевича. Только одни видят в
этом указание на то, что Фёдор Свибло принимал участие в строительстве башни и
части стены, идущей вдоль реки. А другие размещают возле неё его владения —
отсюда, мол, и название. Вполне возможен и третий вариант: в появлении названия
башни свою роль сыграли обе причины.
Проследим жизненный путь
Фёдора Свибло. Из летописей известно, что в 1377 году воеводой он участвовал в
походе на «поганую мордву». В летописи отмечено: «А князь велики Дмитрей
Иванович посла же свою рать… а воевода Фёдор Андреевич Свибло». В Куликовской
битве Свибло сражаться не довелось, поскольку великий князь оставил его
оберегать свою семью: «На Москве остави воеводу у великие княгини и у детей своих
Фёдора Андреевича». Но в величайшем сражении XIV столетия бились и погибли брат
Фёдора, Михаил Челядня, и другие родственники.
Позже, в 1385 году, по
приказу Дмитрия Донского Фёдор Свибло отправился вместе с несколькими боярами
за «чёрным бором» в Новгород Великий: «Фёдор Свибло, Иван Уда, Александр
Белевут и инии бояре». Для Новгорода наступили сложные времена. Дополнительный,
внеплановый сбор дани для отправки в Золотую Орду был для новгородцев событием
неожиданным и нежелательным. В летописях о том периоде говорится весьма
подробно: «И тогда ездиша бояре новогородцкие на Городище тягатися с княжими
бояры о обидах, и побегоша на Москву Свиблова чадь, а об обидах исправы не
учинив». Новгородцы наотрез отказывались давать дополнительный «выход»,
значительно осложнив этим миссию посланцев великого московского князя в
городе-республике, ревниво оберегавшем свою независимость.
Имя Фёдора Свибло нечасто
встречается в письменных источниках русского Средневековья, однако даже
приведённые отрывки довольно чётко вырисовывают роль этого человека при
московском дворе. Он участвует в решении сложных вопросов внутренней политики,
занимает высокое место в княжеской администрации, а за службу получает
боярство. Но Фёдор Свибло остаётся на первых ролях лишь при Дмитрии Донском.
В 1389 году на престол
взошёл великий князь Василий I Дмитриевич. И ситуация резко меняется. В
последние годы XIV века боярин Фёдор Свибло явно попадает в опалу. В чём её
причина? О том нет никаких сведений. Известно только, что уже в первой духовной
грамоте, то есть завещании, великого князя Василия I (она составлена в 1406
году) обширные владения Фёдора Андреевича перечисляются как входящие в состав
земель московской великокняжеской семьи. Василий Дмитриевич передаёт их своей
жене Софье, дочери великого литовского князя Витовта. Вот что написано в одном
из разделов завещания: «…Што есмь оу Фёдора оу Свибла отоимал…», со всей
очевидностью подтверждая постигшую боярина опалу.
Очень богатый боярин Свибло
с этого момента исчезает с исторической сцены. Нет никаких сведений ни о
причине опалы, ни о времени его ухода из жизни.
Какие же владения Фёдора
Свибло, перешедшие к новому лицу, перечисляет духовная грамота великого князя
Василия I? «А што мой примысел, а то даю княгине же своей… да Фёдоровские сёла
Свибловские на Оустюзе (Устюге), и в Отводном, и на Сяме, и в
Ростове, и в Бежицком Версе, Максимовское с деревнями, и в Переяславле Веское,
и с Родивоновским, и со всеми деревнями, и на Москве село Буиловское и с
Олексеевскою деревнею, да село Тимофеевское на Яузе, и в Юрьеве Чагино, да
Савельевское, да Иворово, да Карабузино, а в Новегороде Непеицино, и все сёла
Фёдоровские Свибловские, со всем, што к ним потягло».
Во второй духовной великого
князя Василия I (её составили в 1417 году) среди земель, передаваемых Софье
Витовтовне, встречаем и хорошо знакомое каждому москвичу название: «А ис сёл
московских даю своей княгине… сельце Фёдоровское Свиблово на Яузе и с
мелницею». Ещё в XIV столетии то было отдалённое подмосковное владение богатого
боярина Фёдора Свибло, чьи сёла с деревнями разбросаны, как можно судить по
завещанию, далеко от его родного города — в районе Вологды, Ростова, на
Новгородчине и в других местах.
Известно, что у Фёдора
Андреевича был лишь один наследник — бездетный сын Семён. После опалы отца он,
возможно, ушёл в монастырь. Так в конце XIV века данная ветвь Ратшичей
пресеклась. Но память о Фёдоре Свибло до сих пор хранится на карте Москвы.
Прямых указаний на то, где
на территории Кремля размещался двор Фёдора Свибло, в письменных источниках
пока не найдено. И тем не менее его местоположение можно попытаться установить
по косвенным данным. И не только потому, что его имя закрепилось за одной из
башен крепости, или потому, что Фёдор Андреевич был тесно связан по службе с резиденцией
великих князей. Известны в Кремле владения потомков его родного брата, Ивана
Хромого. Вполне вероятно, что два старших сына Андрея Ивановича (Акинфова сына)
— Фёдор Свибло и Иван Хромой — унаследовали двор своего отца в Кремле. Такие
примеры в XV—XVI веках хорошо известны. Исторические документы отмечают, что
участок Ивана Хромого со временем унаследовал его сын Давыд, а в середине XV
века — внук Фёдор, сохранивший фамильное прозвище Хромой.
Первые упоминания о дворе
этой ветви (по линии Ивана Хромого) потомков Акинфа Великого относятся к 1476
году. В тот год в Кремле случился пожар. В его описании отмечено: горело
«подолом по Фёдоров двор Давыдовича». И в записях, посвящённых пожарам
последующих лет — 1480-го и 1482-го, двор Фёдора Давыдовича Хромого называют
также в районе Подола, рядом с владениями Коломенского владыки. (Подол —
нижняя, приречная часть Боровицкого холма вдоль Москвы-реки.) Это означает, что
двор брата Фёдора Свибло, Ивана Андреевича Хромого, размещался на Подоле,
недалеко от Тайницких ворот крепости, а позже последовательно переходил сначала
к Давыду Ивановичу, затем к боярину и воеводе Фёдору Давыдовичу (от него пошла
фамилия Фёдоровых, известная в XVI веке).
Об этом человеке стоит
рассказать уже хотя бы потому, что в Кремле сохранился памятник архитектуры, в
строительство которого Фёдор Давыдович вложил немалые средства. Фёдор Хромой
был талантливым и удачливым полководцем. В 1471 году вместе с князем Д. Д.
Холмским он возглавлял передовую рать в походе на Новгород. Битва на Шелони
завершилась победой москвичей. И великий князь Иван III дал в честь её обет —
выстроить в Москве церковь: «И тогда обещася князь велики поставити на Москве
церковь святого апостола Акилу, еже и бысть, а воеводы, князь Данила и Фёдор,
другую церковь Въскресение». Так у Архангельского собора Кремля появились с
алтарной стороны два придела, сохранившиеся до наших дней. На сооружение одного
из них деньги дал Фёдор Хромой из рода Ратшичей.
Известно, как решительно
действовал сей боярин в довольно щекотливой ситуации, когда встречал в октябре
1472 года под Москвой кортеж великокняжеской невесты, Софьи Палеолог, ставшей
второй женой Ивана III. Фёдор Давыдович, как отмечают летописи, заставил
папского нунция, сопровождавшего невесту, прекратить демонстрацию католического
креста. Принимал участие Фёдор Хромой и в последующих военных походах Ивана III
на Новгород — в 1475 и 1477 годах.
У Фёдора Хромого,
женившегося на дочери Якова Кошкина, родились два сына — Григорий и Пётр. И
последнее упоминание о владениях Хромых в Кремле связано именно с ними. Великий
князь Иван III в грамоте, данной в 1504 году своим младшим детям, писал: «И яз
детем свои Юрью з братьею дал дворы внутри города на Москве… останок места
Григорьева да Петрова Фёдоровых детей Давыдова». И хотя длинный перечень дворов
не называет точное место в крепости, где размещались владения Григория и Петра
Фёдоровичей, несомненно, это был всё тот же двор на Подоле Кремля. Так грамота
1504 года сообщает, что потомки Ивана Хромого потеряли старое родовое гнездо на
территории центра Москвы.
Итак, оглядываясь назад,
подведём итоги, проходя по ступеням родословной.
Сыновья Акинфа Великого (он
погиб в 1304 году в бою под Переяславлем, пытаясь отвоевать этот город у Ивана
I Калиты) в середине XIV века обосновались на московской службе. И тогда же
начали складываться их владения в Кремле. Фёдор Акинфович упоминается на
воеводстве под 1339 годом, а его брат Иван — в 1349 году, когда тот возглавлял
рать в походе на Новгород Великий («воевать» Новгород, как мы видим, было
фамильным делом Ратшичей).
Освоение и заселение Подола
Кремля, судя по археологическим раскопкам, относятся ко второй половине XIV
столетия, когда по берегу Москвы-реки встали каменные стены Кремля, которые
защитили низкий берег от постоянных разливов. Фёдор Акинфович был бездетным, и
его владения в Кремле достались сыну Ивана, Андрею, которому Бог послал восемь
сыновей. К двум старшим — Фёдору Свибло и Ивану Хромому — и перешло родовое
владение. И если первый попал в опалу (да и наследников у него не было), то
семья Хромых владела своим двором в Кремле около полутора столетий: до первых
лет XVI века.
***
Удивительно, но историки и
сегодня находят неизвестные ранее свидетельства о людях, живших в те далёкие
столетия на территории Кремля. Последняя такая находка связана с раскопками
2007 года на Подоле московской крепости. Берестяная грамота, написанная
чернилами (!), сохранила для нас, людей XXI столетия, имя человека, владевшего
двором в Кремле в конце XIV века, — Турабей. Он был крещёным татарином.
Возможно, раскапывая в
будущем участок возле Тайницкой башни, археологи и историки узнают что-то новое
и о Фёдоре Свибло — давнем жителе Московского Кремля.
