По давно сложившейся традиции половодье на Руси всегда наступает внезапно для чиновников, как и снегопады. И снова они, как и столетие назад, будут разводить руками и ссылаться на силы природы. Традиции – вещь хорошая. Но эта традиция, уходящая корнями в далекое прошлое, почему-то умиления не вызывает. В старых газетах нашел интересные материалы о том, как московские власти реагировали на одно из крупнейших половодий, затопивших значительную часть Москвы весной 1908 года.

Тогда, как и в этом году, зима была снежной. Весна в тот год теплом долго не баловала, но в начале апреля солнце стало наверстывать упущенное. Уже 8-9 апреля (все даты по старому стилю) в Москву начали поступать доклады из уездов, что из-за резкого таяния снега подмосковные реки выходят из берегов и уже затоплены многие деревни. Но в первопрестольной власти отнеслись к этому с традиционным спокойствием – авось пронесет. Но в этот раз не пронесло.

Кстати, газетчики, в отличие от чиновников, уловили, что надвигается что-то страшное. Уже 10 апреля «Русское слово» информировало: «На реке-Москве ледоход продолжается. Крупный лед прошел, но мелкий идет еще в большом количестве. Вода быстро прибывает, поднявшись за вчерашний день у Каменного моста на 2,82 сажени». Газета «Раннее утро» не просто констатировала факт, но и прогнозировало бедствие: «Два-три теплых дня кряду и несколько дождей сразу настолько дружно продвинули таяние снегов и разрыхлили лед, что быстрый и многоводный разлив реки Москвы был уже вне сомнения».

Это было только начало. Как водится, должные прогнозы сделаны не были, городские службы к половодью не готовились, а население города о грозящей опасности толком не предупредили. Старшим должностным лицом, находившимся в это время в Москве, был вице-губернатор Владимир Джунковский. Получив информацию о затоплении подмосковных деревень, он выехал их осматривать, взяв с собой нескольких чиновников и спасательные средства. Реальных мер в Москве он принять не успел. В полной растерянности находился в ходе наводнения и городской голова Николай Гучков, так и не сумевший толком организовать спасательные работы.

Вид из Кремля на Софийскую набережную (Фото: открытка, начало ХХ века)

События же нарастали стремительно. В ночь на 10 апреля в Москву пришла большая вода, в считанные часы затопившая город. Дома, стоящие у берега реки, ушли под воду практически полностью, люди вынуждены были спасаться на крышах, побросав имущество. Были затоплены даже улицы, на которые река, по свидетельству старожилов, «не покушалась никогда». Любопытно, что в первую очередь были полностью затоплены станции общества спасения на водах, которые располагались близко к берегу. От них сохранилось только несколько лодок, которые успели отвязать, да спасательных кругов. Реально никакой помощи эти станции уже оказать не могли. К вечеру в Москве наступил коллапс. По непонятной причине к спасательным работам не были привлечены войска, хотя Джунковский имел право их задействовать. В ряде мест подобную инициативу брали на себя командиры частей и подразделений, но масштабной помощи от военных москвичи так и не получили.

Чтобы было понятнее, что представляла собой Москва в этот день, приведу с небольшими сокращениями заметку из газеты «Русское слово»: «К 9 час. веч. центр города – вся площадь между Москвой и Водоотводным каналом представляла оригинальную картину, полную удивительной красоты.

Начиная от дома Протопопова, у Каменного моста уже не было возможности проехать ни на Неглинный проезд, ни вдоль кремлевской стены, ни по Москворецкой набережной, так как все это было залито водой.

Болотная площадь (Фото: открытка, начало ХХ века)

Небольшой сухой оазис был лишь у въезда с Балчуга на Москворецкий мост. Далее по Москворецкой набережной можно было проехать только до Китайского проезда: вперед по направлению к Устьинскому мосту двигаться на лошадях было уже невозможно, и городовые героически бросались в воду, хватая любопытствующих обывателей и заставляя их поворачивать обратно.

На Устьинский мост можно было проехать только кружным путем – через Китайский проезд, Солянкой и к Устьинскому проезду. С половины последнего экипаж попадал в громадное озеро, образовавшееся от соединения вод Москвы-реки и Яузы.

С большими трудностями, сидя уже с ногами на сиденье экипажа, можно было проехать по Раушской набережной. Здесь вода бурлила вовсю.

Поминутно встречались лодки с пассажирами, возвращавшимися из церквей с зажженными свечами. Совсем как на Большом канале в Венеции. Только серенад не было.

Где совсем была настоящая Венеция, так это в Дорогомилове. На большой Дорогомиловской улице все помещения первых этаже были залиты водой почти на 1 1/2 аршина. Брянский вокзал оказался отрезанным от всего города, и проникнуть к нему можно было только на лодках или на полках ломовых (телегах для перевозки грузов). За доставку к вокзалу брали по 20 коп. с человека, сажая на полок по 15 – 20 человек.

Все смежные переулки и улицы были сплошь залиты водой, а обыватели первых этаже и подвалов бежали, кто куда попало».

Дорогомиловский мост (Фото: открытка, начало ХХ века)

Как говорится, комментарии излишни. Подобные сообщения были во всех московских газетах. На следующий день, по информации «Русского слова», ситуация не улучшилась: «Все улицы и переулки между Пятницкой и рекой-Москвой, затем весь огромный район Зацепы, Даниловка и вся линия Павелецкой жел. дор. до товарной станции и на полторы версты дальше были залиты водой. До 6-ти часов на Павелецкий вокзал еще кое-как пассажиры пробирались, но не иначе, как на полках ломовых. После 7-ми час. вода начала захлестывать и полки. После двух случаев, когда испуганные лошади едва не опрокинули полки и растеряли своих пассажиров, движение на Павелецкий вокзал было приостановлено, и полиция предупреждала публику, что все поезда уже отменены.

Последний поезд, отошедший из Москвы в 6 час., удалось отправить не сразу. Поезд тронулся, но затем остановился, так как колеса «не брали» рельсов». Его подали назад, и затем уже с разбегу ему удалось выйти со станции, рассекая воду подобно пароходу. Вода почти достигала второй ступеньки вагонов.

Разлив причинил массу горя одним, принес немало выгоды другим. Никогда, кажется, за все время своего существования в Москве так хорошо не торговали лампами, керосином и свечами, как вчера. Дело в том, что с утра стала электрическая станция французского общества, дающая электрическую энергию почти всему городу, кроме городских трамваев».

Вид кремлевской стены с Москворецкого моста (Фото: открытка, начало ХХ века)

Любопытно, что самым ходовым товаром стали именно лампы, об этом сообщали и другие газеты. Например, газета «Раннее утро» писала: «Неожиданное прекращение работ на электрической станции вызвал вчера громадный спрос на лампы, особенно дешевые сорта их».

К вечеру 12 апреля вода началу убывать, а 14 апреля наводнение практически закончилось. Пришло время подводить итоги. Уже 15 апреля газета «Биржевые ведомости» писала: «Пока, конечно, трудно подсчитать убытки. В праздники (отмечали Пасху) не до этого было. Пока известно только, что пострадало от наводнения более 1500 домов, залита площадь в одном замоскворецком районе приблизительно в 4 миллиона квадратных саженей. Отдельные убытки достигают в иных случаях громадных сумм. Так один только сахарный завод Гепнера пострадал на 7 миллионов рублей. Владельцу предлагали вывезти из завода весь сахар и брали за это 4 000 рублей. Гепнер отказался, и Москва-река в продолжение целого дня текла сладкой водой». Реальные убытки были значительно выше, их смогли подсчитать только через несколько дней.

Кокоревский бульвар (Фото: открытка, начало ХХ века)

В этот же день газета «Раннее утро» прокомментировала запоздалые действия тех, кто должен был спасать людей от воды: «Негодование ли общества, наши ли заметки или распоряжения свыше, но только теперь проснулось московское отделение общества спасания на водах: прежде всего вывесило на мостах новые круги с крепкими веревками. Поприбралось немного на пункте, около которого уже стоит лодка с веслами».

Не возлагая особых надежд на городские власти, горожане создали особый комитет, который взялся за оказание помощи пострадавшим, а таковых было очень много. «Биржевые ведомости» так писали об этом: «Образовался, конечно, и особый комитет для оказания помощи. Городская управа собрала пока немного, что-то около 8 000 рублей, но зато много пожертвований течет помимо управы». Всего комитетом было потрачено 185,3 тысячи рублей. Преобладала адресная помощь конкретным пострадавшим, причем комитет смог о ней подробно отчитаться.

С того времени столь мощных наводнений в Москве не было, но уроки тех событий забывать не следует. По России подобные наводнения продолжаются и в наши дни, вспомним, как сносила недавно городские районы разлившаяся река Лена. Сейчас, конечно, можно уповать на МЧС, которое во многих случаях действует своевременно и эффективно. Но подменять собой местных чиновников МЧС не в состоянии, да и не должен.