Приемы послов и других лиц, а равно и торжественныя столованья в Грановитой Палате царица сматривала из особой палатки, нарочно для того и устроенной над входными дверьми этой палаты. Посольские въезды она сматривала из палат над Воскресенскими воротами, где ныне находится чудотворныя икона Иверской Божией Матери, в которыя обыкновенно направлялись такия шествия. Для этого палаты всегда убирались сукном. Царица проходила сюда по кремлевской и китай-городской (уже сломанной) стенам. Да и вообще все подобныя действа так устроивались и так располагались, что царица из какого-либо удобнаго места всегда могла потаенно их видеть. Именно с такою целью государь однажды назначил прием австрийскаго посольства в 1675 г. в Коломенском дворце.

Посольство, по назначению, отправилось церемониальным шествием. Царица завидела его издали и, чтобы доставить ей удовольствие смотреть на поезд как можно долее, прислан был ездовой, за которым шествие своротило с дороги и продолжалось дальним путем по открытому полю. Посольство остановилось на отдых перед дворцом, потом торжественно вступило в царския хоромы. Из окон приемной комнаты смотрел и сам государь со старшим сыном.

Посольство было справлено с обычными церемониями. Царица, находясь в смежной комнате, видела эти церемонии чрез отверстие непритворенной двери, не быв, сама видимою; но ее открыл маленький младший сын, царевич Петр (Петр Великий), отворив дверь, прежде, нежели послы вышли из комнаты.

Когда, года за три перед этим временем, открыты были в первый раз в Москве "комедийнныя действа” или театральныя представления, то царица точно так же смотрела их потаенно. Царь во время представления сидел перед сценою на скамейке, а для царицы с детьми было устроено место, род ложи, из которой они смотрели из-за решетки.

Главнейшим благочестивым делом в домашнем быту цариц были молитва и милостыня, т. е. подвиги милосердия. В ея хоромах каждый день утром и на сон грядущий неизменно совершалось домовное правило: молитвы и поклоны, чтение и пение у крестов. В Крестовой или моленной комнате, куда в свое время приходили для службы крестовый священник и крестовые дьяки, царица слушала правило обыкновенно в особо устроенном месте, сокрытая тафтяным или камчатным запаном или завесом, который протягивался вдоль или поперек комнаты и отделял крестовой причт от ея помещения. В праздничные и иные чтимые дни, когда не было выхода в церковь, царица у крестов же всегда служила молебен и окроплялась св. водою, привозимою из монастырей и церквей, от праздников.

Как в хоромах государя, так и здесь на каждый день читалось особое поучительное слово из сборника, именуемаго "Златоустом”. Такия книги отмечались даже надписью "Государыни царицы хоромная”. Особенно богомольно и благочестиво проводились дни постов и кануны праздников. Тогда и правило прибавлялось, т. е. прибавлялись особыя моления и молитвы, поклоны, каноны и акафисты. В эти дни читались и жития святых, коих праздничная память тогда творилась. Чтение житий и всегда составляло достойное богомысленное занятие на всякий день.

Усердная приверженность цариц к Православной вере внушала им особенное благоговение к новоявленным чудотворным иконам, останавливало их мысли на богоугодном подвижничестве праведника или далекаго пустынника, сокровеннаго затворника, о прославленных святых делах котораго не истощались разсказы и поучения, достигавшие и до слуха цариц из самых отдаленных, глухих и незнаемых пустыней и монастырей.

С этими промышлениями царица Евдокия Лукьянова писала однажды в Новгород к бывшему своему духовнику, протопопу Максиму, требуя, чтобы он известил ее, сколько в Новгороде и в Новгородских местах чудотворных мест, и в каком месте который чудотворец какими чудесами от Бога просвещен? Протопоп исполнил это желание царицы и вместе с тем указал, что в 300-х верстах от Новгорода, вверх по реке Свири, существует обитель Александрова пустынь, где находятся св. мощи чудотворца Александра, помогающего своими молитвами чадородию, о чем царица много и усердно молилась, так как в этом состояло и самое ея призвание. Молитва и молитвенные подвиги самого государя главным образом соблюдались во имя всего царства всего всенароднаго множества.

Царская молитва охраняла и спасала царство. Молитва и молитвенные подвиги царицы сохраняли и спасали семейный быт государя, освящали внутреннюю сокровенную жизнь царскаго дома.

В болезнях и скорбях домашних царицы нередко подымали в свои комнаты чудотворные иконы из соборов, монастырей и церквей, служили молебны с водоосвящением в уповании для детей исцелений и освобождения от напастей. С особенною верою была всегда чтима вообще св. вода с чудотворных крестов и со святых мощей, также из св. источников, прославленных чудотворениями. Иной раз царица совершала, сверх обычнаго осенняго и весенняго похода к Троице в Сергиев монастырь, еще особый обетный поход к угоднику, чудотворцу Сергию, великому отцу и заступнику и крепкому молитвеннику, скорому помощнику и кормителю всех Царей Российских.

Годовые богомольные выходы и выезды цариц совершались в память усопших родителей, т. е. вообще родства. Поэтому важнейшее место в ряду дней, освящаемых молитвою и милостынею, были дни поминовений и особенно родительския субботы, Мясопустная, Троицкая и Дмитровская. То же значение имела и радуница (вторник Фоминой недели) или вообще христосованье с родителями на Святой.

В эти дни царица хаживала на богомолье в Кремлевский Вознесенский монастырь, который был усыпальницею царских родителей женскаго колена, и в Новоспасской монастырь, в котором находились гробы родителей Дома Романовых. Это были главныя места, где царица, поминаючи родителей, служила панихиды, а иногда слушала и обедню. Царица обходила в эти дни и другия святыни Кремля, именно Успенский собор — усыпальницу Московских святителей. Архангельский собор — усыпальницу царских родителей мужеского колена.

На масленице царица ходила в эти храмы и монастыри прощаться, а на Святой — христосоваться.

В обыкновенных выходах пешком, а большею частью в каретах, а зимою в возках, царицу всегда сопровождали дворовыя боярыни, дворовыя девицы — боярышни и служащия женщины младшаго чина, казначеи, постельницы. Если она выходила с детьми, то в таком случае первое место в числе боярынь занимали мамы. Для обереганья такой выход сопровождали царицыны дворяне.

Царицыны богомольные и другие походы из Москвы раскрывают особенную простоту отношений царицы к населению, вообще деревенскую простоту быта. Дорогою идучи, она нередко потешала своих маленьких детей, царевичей и царевен, покупкою им игрушек и разных гостинцев, какие бывали на торгу, и какими обыкновенно потешался простой народ.

Она покупала им в возок: калачики пшеничные, сдобные и тертые, яблоки садовыя и резань, ягоды, орехи, морковь и репу и т. п. гостинцы, кроме различных игрушек.

По дороге крестьянки, попадьи с попами выходили к ней на встречу из деревень и подносили, кто что мог, у кого что было: хлеб-соль, калачи, пироги, ягоды, клюкву, квас, пиво, брагу, сотовый мед, пряники разных видов, сыр, блины и т. п., за что получали награду алтына по два, по гривне, по полтине, по рублю и больше, смотря по обстоятельствам и лицам.

Последний годовой царицын богомольный выход бывал 1 Августа, в день торжественнаго церковнаго освящения воды, когда государь погружался сам в иордань на Москве-реке, под Симоновом монастырем, и царица совершала такое же погружение во иордань, обыкновенно в селе Рубцове (Покровском) на прудах.

В повседневной царицыной жизни, как это было и везде, утро, т. е. все время до обеда, посвящалось, конечно, разнаго рода занятиям. Здесь важнейшим каждодневным предметом для размышлений, обсуждений и забот были женския рукоделия, заготовления разнообразных частей наряда и различной церковной одежды. Вся такая рукодельная деятельность царицыной жизни сосредоточивалась главным образом в Светлице. Это было отдельное и обширное рукодельное заведение, исполнявшее всякия подобныя работы, даже и на половину государя.

Не мало требовалось времени только для того, чтобы пересмотреть взносимый для шитья и других рукоделий различный узорочный товар, разныя дорогия и легкия ткани, шелки, золото и серебро, жемчуги, каменья и т. п., а вместе с тем осмотреть, полюбоваться изделиями мастериц, предметами своего и детскаго убора и наряда, указать чего желается, что нужно, как исправить переделать или как пополнить работу. Если сам государь проводил много времени в осмотре работ своей Оружейной Палаты, то еще больше времени проводила и царица в осмотре работ своей Светлицы. Здесь такой осмотр имел еще большее значение по той причине, что царица была сама рукодельницею тех же самых предметов.

Она нередко, по обещанию, сама вышивала шелками, золотом и серебром и низала жемчугом и каменьями какую-либо утварь в домовыя свои церкви, в соборы или монастыри к особо чтимым угодникам. Точно так же она сама работала и некоторые предметы из платья государю и детям, напр., ожерелья и воротники к сорочкам и кафтанам, как и самыя сорочки, обыкновенно вышиваемыя шелками и золотом, также ширинки или платки, полотенца и т. п. Детям у царицы в хоромах шились даже куклы, для чего отпускались туда нередко лоскутки и остатки разных дорогих и легких шелковых и золотных тканей. Детское белье изготовлялось тоже в комнатах царицы, особенно для маленьких детей.

Белую или полотняную казну заготовляли по годовому окладу несколько особых мастерских ткацких слобод.

Обыкновенно царицы сами пересматривали доставляемые полотна, скатерти, пряжу и т. п. предметы ткацкаго льняного дела, сами распределяли их, иное оставляя для собственнаго употребления, иное назначая для даров и даже на продажу, что залежалось или не слишком чисто было сделано. Иной раз таким образом царица пересматривала свои одежды, назначая поношенное или залежавшееся в отставку, именно "в отдачу”, т. е. в дар кому-либо из своих родственниц или из своих комнатных, а также на перешивку детям. Родственниц своих царица одевала по большей части если не с собственнаго плеча, то всегда из своей казны готовым платьем.

Множество бедных людей, преимущественно женщин же и главным образом из служилаго только сословия, пользовались всегдашним доступом к милосердию царицы, подавая ей через дьяка особыя челобитныя о своих нуждах и приурочивая эту подачу челобитных большею частью к праздничным и особенно к именинным царским дням.

Был еще в царицыном быту особый круг забот, которому так же отдавалось достаточно времени, занятий и соображений. Для своего двороваго и в особенности для своего двороваго женскаго чина, как и для всех своих многочисленных родичей, царица являлась сердобольною попечительною матерью, которая должна была устроить жизнь и судьбу каждаго из своих домочадцев. Девицы всякаго чина, жившия во дворе царицы, всегда из двора же были выдаваемы замуж за добрых дворовых же или сторонних людей, по одобрению самой царицы.

Царица сама делала смотрины невесте, для кого-либо из дворовых женихов, а, стало быть, уже непременно сама же смотрела и женихов для дворовых девиц, разумеется, при соблюдении необходимых условий своего замкнутаго быта, т. е. всегда потаенно и скрытно.

Еще большия заботы царица полагала об устройстве судьбы своих бедных родственниц, которыя девицами жили обыкновенно в Верху на ея попечении. Оне составляли особую степень верховых царицыных чинов под именем верховых девиц боярышень.

В этот чин царица определяла по большей части сирот своего родства, а иногда брала девиц и у родителей, по бедности не имевших средств дать им воспитание, а главным образом не имевших средств выдать их замуж.

Таким девицам царицын Верх всегда являлся надежною опорою и заботливым покровителем. До возраста оне стольничали у малолетних царевен, служили им в их детских играх и жили в их же комнатах. На возрасте царица выдавала их замуж за добрых людей, в которых, конечно, недостатка никогда не было, ибо женитьба на верховой боярышне всегда сопровождалась значительными выгодами для жениха и в отношении приданаго и в отношении службы.

Бывало у цариц и царевен немало занятий, хлопот и забот и по вотчинному своему хозяйству, которое в некоторых подмосковных селах принадлежало им как бы в собственность, составляя их особую комнатную статью хозяйства.

Само собою разумеется, что сады доставляли немало прохлады и удовольствия в замкнутой жизни цариц и царевен, как и всего женскаго чина. В Коломенском и в других сельских царских дворцах хоромы царевен, именно их терема, выходили окнами прямо в сад, в густоту зеленых деревьев, из которых больше других любимы были деревья плодовыя — груши, яблони, вишни.

Был в царском дворце стародавний обычай посылать близким знакомым и уважаемым людям из своих садов и огородов на каждый год, в свое время, новое слетье или новь, т. е. созревшия внове садовые плоды и овощи, ягоды, дыни, арбузы, огурцы, редьку и т. п. Таким образом и садовое дело, в летнее время, доставляло царице и царевнам немало занятий и развлечений и забот о том, чтобы пораньше собрать свою новь и разослать ее любимым и уважаемым людям.

Послеобеденное время, особенно в праздничные дни, равно как и в долгие осенние и зимние вечера, отдавалось разумеется, разнаго рода домашним комнатным утехам и увеселениям. Для этой цели во дворце существовала даже Потешная Палата, нечто в роде особаго, собственно потешнаго отделения с целым обществом разнаго рода потешников. Забавы в комнатах царицы были "народны" и сообразовались с народным же порядком увеселений. Так, например, ко Святой царицам всегда устроивалась качель и именно веревочная, обшиваемая по веревкам бархатом или атласом, с седелкою, обтянутою по хлопчатой бумаге тоже бархатом.

На масленице во дворце устроивались скатныя горы, на которых если не сама царица, то всегда увеселялись царевны с верховыми боярышнями.

На Рождество увеселялись святочными играми, гаданьями, как на Троицкой неделе,— хороводами и т. д. Для таких игр при царицыных хоромах существовали обширныя сени, в загородных дворцах холодныя, а в московском теплыя. Для повседневной забавы, как уже было сказано, служили дурки, шутихи, также слепые игрецы-домрачеи, которые под звуки домры воспевали старины, былины, народные стихи и песни.

Есть сведения, что царицы играли и в карты.

Торжественные приемы у царицы как самого государя, так и патриарха и высшаго духовнаго и светскаго чина, ограничивались немногими днями больших годовых праздников, а также какими-либо особыми торжественными семейными случаями (свадьба, родины, крестины), да приемами новопоставленных святителей.

Такие приемы происходили обыкновенно в царицыной Золотой Палате.

Обыкновенные праздничные приемы у царицы, разумеется, одного только женскаго чина, происходили в дни годовых больших праздников: на Рождество Христово, на Велик день, на Преображение, 6 Августа, в день Рождества Богородицы, 8 Сентября, также в один из прощеных дней масленицы и в дни царских именин. В эти дни к царице во дворец собирались приезжия боярыни.

Так как по старому и очень древнему обычаю каждый подобный прием во дворце всегда сопровождался обедом, то и у царицы в те же дни каждый раз давались боярыням обычные столы. Чин приезжих боярынь заключал в себе главным образом родство государево или царицыно, т. е. их родственниц по мужьям и по рождению. Только одни родственныя лица и пользавались правом приезда к царице в известные праздничные или торжественные дни.

К столам цариц также приглашались и старицы монахини трех московских девичьих монастырей: Вознесенскаго, Новодевичьяго и Алексеевскаго. Эти старицы были тоже вдовы или дочери бояр, нередко очень родовитых, а главное родственницы царскому дому. Из каждаго монастыря к столу всегда приглашались игуменья, казначея и соборныя старицы, а сверх того, и избранный старицы, вероятно, свойственницы царскому дому. Всего за столом в один раз бывало до 12 стариц.

Царицыны столы давались обыкновенно в ея Золотой Палате иногда вея Столовой или в Передней. Обряд столования был такой же, как и за царскими столами, только столовыя должности здесь занимали большею частью женщины и стольники-дети.

И от царицына стола, подобно тому, как от стола государева всегда разсылались обычныя подачи всем близким людям, родственникам из мужчин, приезжим боярыням и преимущественно, конечно, высшим духовным властям — патриарху, митрополитам.

Приемы сколько-нибудь равных по значению и положению лиц происходили у царицы почти тем же порядком, как и у государя приемы иноземных послов, вселенских патриархов и иноземных особ царскаго достоинства.

Только у царицы чиновныя должности исполняли, вместо мужчин, тоже женщины-боярыни.

В 1536 году, в январе, у вдовствующей государыни правительницы великой княгини Елены Васильевны (Глинских) была на приезде казанских татар Шигалеева царица Фатма-Салтан. Великая княгиня велела ее встретить у саней старшей боярыне да с нею молодым боярыням.

Как царица взошла среди лестницы, тут ее встретила старейшая боярыня, а с нею также молодыя боярыни. Как вошла царица в сени перед палату, и великая государыня пожаловала и почтила царицу, встретила ее сама в сенях перед палатою и с ней карашевалась (здоровалась) и пошла с нею в палату. Войдя в палату, оне уселились на места.

Царицу посадили с левой руки от великой княгини. В то же время вошел в палату и маленький государь Иван Васильевич (будущий завоеватель Казанскаго царства). Царица против него встала и с места своего соступила. Великий князь молвил царице: "Табук салам!” и с нею здоровался, а потом сел на своем месте, у матери с левой же руки и справа от царицы, т. е. между матерью и царицею. По обе стороны у него стояли бояре, а у великой княгини матери стояли боярыни.

В тот же день царица Салтан обедала у великой государыни. А за столом у великой государыни сидела царица с правой руки в угле; а с левой руки у великой княгини сидели боярыни. А после стола великая государыня подала чашу царице, да тут ее и дарила, да отпустила ее на подворье и велела боярыням проводить ее по тому же, как ее встречали.

По старому обычаю новопоставляемые святители — патриархи, митрополиты, архиепископы, епископы на другой или на третий день после своего посвящения приходили к государю и к царице с благословением и с дарами. Этот торжественный прием совершался большею частью в царицыной Золотой Палате.

Когда был поставлен первый патриарх Иов, он после приема у государя в сопровождении Константинопольскаго патриарха Иеремии из палат государя шествовал и на царицыну половину. По окончании государева приема выступил на середину палаты боярин, присланный от царицы. Обнажив голову, он с низким поклоном и громким голосом изложил ея просьбу патриархам, чтобы они пришли ее благословить. Государь тотчас встал и отправился с патриархом и со всем духовенством в покой своей супруги. Сперва шел государь, за ним оба патриарха, потом духовныя власти по чину и все царское собрание. В хоромах царицы все шествующие, не исключая и государя, должны были подождать во второй комнате, т. е. в Передней палате. Здесь находилось множество женщин и девиц, служащих царице. Все оне от головы до ног были одеты в белое, подобное снегу, платье безо всякаго украшения или убранства.

В этой палате гости видели образа св. угодников в богатых окладах, осыпанных драгоценными каменьями. Немного погодя, отворилась золотая дверь и от имени царицы другой боярин пригласил патриархов войти со всем собором. Тогда вошли только государь, патриархи с провожавшими их епископами, брат царицы Борис Годунов, и более никого.

Тихо поднялась царица со своего престола при виде патриархов и встретила их посреди палаты, смиренно прося благословения.

Вселенский святитель Иеремия, осенив ее молитвенно большим крестом, воззвал: "Радуйся благоверная и боголюбезная в царицах Ирина, востока и запада и всея Руси, украшение северных стран и утверждение веры православной!” Затем патриарх Московский, митрополиты, архиепископы, епископы, каждый по чину, благословляли царицу и говорили ей подобныя же приветственныя речи.

Она также ответила речью вселенскому патриарху. Потом, отступив несколько, царица стала подле своего места, между своим супругом, царем Федором, стоявшим справа, и родным братом, боярином Годуновым, стоявшим слева. Поодаль стояли боярыни все в белом одеянии со скрещенными на груди руками и потупив глаза в землю. Царица подозвала одну из них, взяла из ея рук драгоценную золотую чашу, украшенную превосходными агатами, которая была наполнена жемчугом — в ней было 6000 жемчужин,— и, поднося ее патриарху, просила его принять этот дар.

Потом она села на царское место, а за нею присели и все гости.

Так как царица просила патриарха дать благословение служившим при ней женщинам и девицам, то все оне, одна за другою, благоговейно подходили к патриарху, принимали от него благословение, целовали у него руку и подносили ему каждая в дар по прекрасной ширинке собственнаго вышиванья.

Тогда были явлены царице дары новопоставленнаго патриарха Иова.

Очевидец говорит, что на царицу нельзя было смотреть без удивления, так великолепен и прекрасен был ея царский наряд. На голове она имела ослепительнаго блеска корону, которая искусно составлена была из драгоценных каменьев и жемчугами была разделена на 12 равных башенок , по числу 12 апостолов, а кругом она была унизана большими дорогими каменьями. Кроме того, с обеих сторон ниспадали тройные длинныя цепи (рясы), который были составлены из драгоценных каменьев и покрыты круглыми, столь большими и блестящими изумрудами, что их достоинство и ценность были выше всякой оценки.

Одежда государыни, рукава которой достигали пальцев, была сделана с редким искусством из толстой шелковой материи со многими изящными украшениями. Она по краям была искусно усажена драгоценными жемчугами, а посреди украшений блистали превосходные каменья. Сверх этой одежды на царице была мантия, с долгими рукавами, весьма тонкой материи, хотя с виду очень простая и безыскусственная, но на самом деле чрезвычайно дорогая и замечательная по множеству драгоценных каменьев всякаго рода, которыми она была покрыта по краям.

Такою же пышностью отличались башмаки, цепь (монисто) и диадема (ожерелье) царицы.

Не менее сильное впечатление произвело на очевидца и великолепное убранство палаты, свод которой казалось, был облит золотом, украшен драгоценными изображениями и сделан до того искусным образом, что в нем был какой-то чудный отголосок звонко отзывались в нем тихия слова. На нем видны были многия роскошныя украшения, деревья, виноградные кисти, родосския ягоды и разнаго рода птицы. Посредине свода находился лев, который в пасти держал кольцом свитаго змея, от которого спускались вниз многие художественно сделанные и богато украшенные подсвечники.